Воспоминания о ледоколе: «слышать сердцем»

… Алексей отпивал чай и неторопливо рассказывал. Он был руководителем небольшой компании в 100 человек. Ему очень нужны были рекомендации для проведения изменений в своем бизнесе:

— Мой знакомый рассказал про то, как вы читали лекции в институте по проведению изменений. Был доволен и сказал, что это было очень необычно…

— Аааа… Да, было такое… — вспомнила я. – Меня как-то попросили подменить заболевшего преподавателя и это был маленький экспромт. Вместе со слушателями мы провели тренинг с элементами мозгового штурма по теме «Управление изменениями».

Алексей оживился:

— Вот-вот, мой знакомый говорил, что это сильно отличалось от того, что им преподавали до этого и было очень полезно. Они даже в деканат ходили просить, чтобы такое было почаще…

— После чего меня попросили придерживаться привычного и установленного формата лекций – завершила я эту историю.

— А зачем, если это было полезно? – удивился Алексей. – Ведь это обучение для людей было не первым высшем, мини-МВА, кажется…

– Знаете, у каждого человека свое представление о пользе. У начальства в институте было свое, подтвержденное опытом. У меня свое и свой опыт. Мнения немного не совпадали. А я была всего лишь человеком, которого попросили подменить преподавателя, чтобы процесс обучения не останавливался. Что могу точно сказать – процесс не остановился. Чужой монастырь уважаю и свой устав оставляю для своего…. И вот мы с вами познакомились, благодаря тому мозговому штурму студентов МВА, их впечатления дошли до вас через уста вашего знакомого. Расскажите, поподробнее в чем заключается ваш вопрос…

Алексей рассказал: его компания меняет курс – стратегию развития. Необходимо провести реорганизацию, сделать кадровую перестановку и принять ряд важных решений по организации бизнес-процессов. Стратегия была понятна самому Алексею, шаги по ее осуществлению тоже были ясны. Но вот уже как полгода это все почему-то им не воплощалось в жизнь. Время не просто уходило, оно улетало, исчезало в просторах Вселенной. Ситуация на рынке меняется – жизнь не стоит на месте. Если еще потянуть время, то изменения в компании могут оказаться несвоевременными, запоздавшими.

«Порой страх перед бедой к беде приводит худшей». Буало
«Страшась попытаться, мы многое упускаем». Мэффит

Наш разговор с Алексеем оказался не коротким. Изменения нужны, но они не проводятся…
Его уверенная осанка и спокойствие не могли скрыть тоскливого выражения глаз.
— Знаете, мне эта ситуация напоминает ноющий болью зуб… — завершил он свой рассказ. – Зуб или лечат, или рвут к чертовой бабушке!
Алексей не стал скрывать, что боится встретить непонимание сотрудников. Только называл он свой страх другими умными и красивыми словами, популярными в бизнес среде – управление изменениями, сопротивление, замораживанием-размораживанием и пр.
Среди успешных людей, а Алексей был именно таким, не принято говорить о каких-то страхах и проблемах. ПОЛОЖЕНИЕ ОБЯЗЫВАЕТ ДЕРЖАТЬ МАРКУ И… МАРКА ДЕРЖИТ ЧЕЛОВЕКА в своих цепких лапах.

— Давайте-ка мы еще выпьем чаю. Я очень люблю молочный улун (оолонг). А вы?

Алексей в ответ протянул чашку за добавкой. Аромат чая окутал наше пространство, отгораживая нас ото всего мира:

— Это хорошо, что вы решили об этом поговорить… — Алексей в ответ закивал головой.
Изменения в компании – это почти всегда непопулярные решения. Кто-то остается недовольным и тихо саботирует, кто-то увольняется, обиженный и на их взгляд недооцененный, теряются незаменимые люди. Кто-то просто боится. А кто-то открыто сопротивляется и мешает процессу изменений в компании.
— Я чувствую себя заложником своего решения. Оно меня толкает – а я не могу начать. И не думать об этом тоже не могу. Уверен, знаю, понимаю, что не провести изменения – это верная деградация компании, просто немного отсроченная, — рассуждал он вслух, как будто убеждая себя, и отсутствующих здесь своих сотрудников.
— Изменения… а что это для компании? Опишите это, как будто говорите о человеке, на что это похоже, -попросила Алексея.

— Это риск, — начал медленно он. – Но… верное.. развитие и….. рост. Это…. Взросление…. Подросток становится юношей, окрепшим и уверенным в себе, — описал и облегченно вздохнул, как будто еще раз утвердился в своей правоте.
— А для вас? — продолжала я. – Для вас, лично, ЧЕМ будут эти изменения?
— … — тягостное молчание наполнило комнату. Он вздохнул несколько раз, устраиваясь поудобнее в кресле. – Тяжеловато как-то… — наконец-то он, буквально выдавил из себя.- Тяжело мне ответить. Что-то то ли давит, то ли распирает изнутри…непонятно… Не удается подобрать слова…
— …Бремя… открытие… подарок или еще что-то?… – рассуждала я вслух, помогая ему обнаружить своё понимание.
Пауза стукнулась об стол и рассыпалась невидимой пылью, собираясь из небытия в слова:
— Опьяняюще рискованные действия… ведущие к свежему глотку воздуха. Вот! Это – свобода! Свобода, да! – радостно определился он.- Но…. я не тороплюсь идти к ней. Там есть…. недовольство людей… Их несогласие… Возмущение… Критика… Крики… Злоба… шушуканье по углам…. — и он опять помрачнел.
— Помните, когда-то вы начинали создавать свою компанию… – поинтересовалась я.
— Да! Было время…. – оживился Алексей. — Сколько риска и сложностей! – глаза его заблестели от нахлынувших воспоминаний о собственных подвигах. — …И если сейчас не рискнуть, — продолжил он, — фирмы не будет – она просто загнётся! Загнётся и всё! — горячо закончил он.
— На что похоже это недовольство, несогласие людей… их крики… шушуканье…? – пауза опять шлепнулась на стол и вязко растеклась до самых его краев молчанием. Алексей отхлебнул чай, втянув в себя его аромат, а вместе с ним и — паузу:
— Я как будто невольник в темнице, построенной своими руками. М-да…, — и он опустил голову, стиснув руки перед собой, застыл на несколько мгновений от поразившего его совсем крохотного открытия.
Я потревожила оцепенение Алексея:
— Если это темница ваша, то вам и открывать ее двери… Представьте это… открываете дверь… дверь, кстати, тоже ваша… и.. и? Что там…? Что — тогда….? Куда… ведет пространство за дверью…?
Всматриваясь в неведомое пространство Алексей стал описывать:
—    Открываю дверь… тяжелая… скрипит… в темницу врывается свет… яркий, аж глаза режет… свежий глоток воздуха… Там жизнь! – он встрепенулся, будто огромная птица, свободная и мощная. – Там все бурлит, все заняты делом, коллектив работает слажено, как единый механизм. Где-то что-то заскрипело, подошел, подтолкнул шестеренку процесса, смазал, и все пошло-поехало-заработало-полетело, как по маслу… И этот механизм как будто растет… становится все больше, больше… Мне, чтобы его осмотреть, надо подниматься выше, в воздух… я как будто летаю над ним…
—    Знаете, Елена, я вспомнил, как в детстве наблюдал за работой дедушки. Он был часовщиком. Чинил  всякие часы, будильники. Знаете, такие большие часы, которые стояли на полу, с боем, с маятником, музыкой диковинной.
Я был маленький, и часы мне казались огромными. А дед похож на волшебника, который знает что-то такое необычное про них, тайное, что мог их «полечить». Часы знали, что он знает что-то тайное про них и … его слушались и… шли-шли…
Помню, как-то дедушка принес домой настенные старые, пыльные, все в паутине часы. Бабушка ворчала и называла их хламом, в котором собрались все «чертовы пауки и мухи».

«Выбрось! – кричала она на него. – Выбрось этот хлам сей час! Слышишь? СЕЙ ЧАС!» Мне даже казалось, что они вот-вот поссорятся, будут это делать громко и сердито. Уходил в свою комнату, к игрушкам, садился в угол, обнимал коленки, упираясь в них подбородком, выглядывал, как из засады. Пережидал бабушкину бурю и дедово молчание…
Бабушка «пылила» и звучала, как ноющая зубная боль – нудно, монотонно, бесконечно. А дедушка спокойно и так же монотонно наводил идеальный порядок на своем столе, куда, как пациента собирался водрузить старые часы в деревянном, повидавшем виды,  облезлом корпусе.
Дед все делал молча и напоминал огромный ледокол, прокладывающий себе дорогу во льдах – медленно, но уверенно. Льдами и бесконечной мерзлотой была бабушка.Она никак не хотела понимать важность оживления старых часов, «никуда не годных бездельников». У нее был свой взгляд на часы, которые ремонтировал дед. Одни были работягами, на ее взгляд, другие – интеллигентами, украшающими интерьер, третьи – лентяи, списанные матросы, пьянствующие и бездельничающие на берегу, грязные и неухоженные. Первыми и вторыми она любовалась и гордилась, будто чинила их сама. Последних люто ненавидела и будто ревновала деда к ним, пока он их оживлял. «Столько времени этим бездельникам уделил!» — вспыхивала она, критикуя деда за его увлеченность работой.
Когда бабушка понимала, что стол для работы дед уже приготовил, а это значило только одно – дед старые часы выбрасывать и не собирается. Она в сердцах махала рукой и говорила «Бог с тобой! Делай, что хочешь. Только мух и пауков на пол не тряси. Поперечный…».

Дед поглядывал на нее поверх очков, кивал седой головой и с кряхтением принимался за часы, приговаривая «они живые, просто спят». Как про человека… Я тихо выбирался из своего угла и усаживался рядом, чтобы наблюдать, как дед чистит механизм часов, поправляет шестеренки, смахивает паутину и часовой механизм начинает оживать, блестеть, звучать. Он будто вдыхал жизнь в молчащие часы. Сам дедушка молодел прямо на глазах, пока возился с «очередным пациентом», приговаривал «Сей-чаааас… Сейчас… вам поможем… Потерпите чуть-чуть… Сейчас запустим сердце… Уже слышу, как оно звучит. Мы еще погуляем под ваш бой.»

…. Ремонт занимал какое-то время и мне казалось, что и я понимаю, как работают эти часы, и мне казалось, что и я их слышу, хотя часы пока молчали. Мне казалось, что и я могу их оживить, следя за осторожными и точными движениями рук деда. Чудилось, что мы с дедом единое целое…
Вспоминаю, и мне до сих пор кажется, что могу оживить часовой механизм, долго спящий. Я его знаю, как свои пять пальцев…

—    Мне кажется, что один механизм вы точно оживили…  Ваша компания. Она как часы. Чтобы она жила, все механизмы должны работать слажено….
Алексей внимательно посмотрел на меня и как-то по-детски потер подбородок:
—    Ага… А сейчас будто в детской сижу, в засаде. И жду, когда бабушка закончит «пылить», а мы с дедом займемся делом….
Знаете, я не любил, когда бабушка ругалась, съеживался весь, сбежать хотелось. Иногда убегал на пыльный чердак и слушал воркование голубей, они там друг другу рассказывали секреты счастливой жизни. – Алексей засмеялся.
—    А у вас в коллективе кого больше – женщин или мужчин? – поинтересовалась про состав компании.
—    Женщин больше… Знаете, я уже сто лет не вспоминал свое детство и… бабушку. Ее ворчание вызывало у меня какой-то страх и оцепенение, я не любил, когда она была не довольна мной или дедом. Про своих родителей что-то не помню, как складывались их отношения с бабушкой… А мне доставалось. Она могла так задеть одним взглядом, раздраженным вздохом, интонацией, что хотелось вечность просидеть под столом, не двигаясь, не видя белого света. У нее хорошо получалось сокращать мою активность и обездвиживать… – рассказывал Алексей.
—    Да… Некоторые женщины умеют делать и не такое. Но что-то мне напоминает ваш рассказ… — заговорила я.
—    И мне. – И он снова поймал паузу за хвост, как осьминога, с размаху плюхнул его на стол… Пауза поползла во все стороны, заполняя собой пространство. – Знаете, будто сижу под столом или в своем укрытии и боюсь бабушкиного гнева.
—    А как с гневом справлялся ваш дед? – поинтересовалась я про легендарного часовщика.
—    Как ледокол. Это самое точное описание. – Алексей развернул плечи и стал вспоминать, явно гордясь дедом. — Спокойно и уверенно. Ледокол, который знает, куда идет. – Алексей опять окунулся в свои воспоминания, оживляя осьминожью паузу.
—    Похоже, у вашего деда были свои секреты сохранения активности при бабушке. Представьте, что вы такой же ледокол, как дед, знающий свой секрет сохранения активности, спокойно и уверенно идущий к своей цели…

Пауза тихо ойкнула и рассыпалась на миллиарды звуков.
Алексей подхватил:
—    Я капитан этого ледокола, слышу сердце мотора, оно звучит в такт моему, как часовой механизм, работающий точно, без сбоев…
—    А команда… Что с ней? – уточнила я.
—    Команда… — он помедлил, будто рассматривал состав команды. – Самые преданные со мной и на посту. Крикунов на берег списали. И знаете, меня это как-то не трогает. Как дедушку, который решил отремонтировать старые заснувшие часы. Чтобы бабушка не говорила, его решение было не изменить. Он будто бы настраивался на будущий звук часов, когда они пойдут.

Кстати, он хорошо зарабатывал ремонтируя раритетные часы. И за те пыльные ободранные часы он выручил хорошие деньги. Про него говорили, что он «мертвый механизм сможет оживить», «он слышит то, чего не слышат другие, только не ушами слышит, а сердцем».
Вот и я также сейчас, «слышу сердцем», что делать: балласт – на берег. Кто со мной – тот на своих местах и мы идем вперед. Ледокол — мощный механизм. – Его глаза заблестели гордостью то ли за себя, то ли за деда, то ли за команду… Этот блеск глаз выдал глубокую тайну Алексея – он нашел то, что искал последние полгода, как минимум. Искал и нашел – внутри себя…

Мы вернулись в начало беседы, к изменениям. Алексей уже с другим настроением рассказывал о своих планах:
—    Руки чешутся начать. Пора. Уже пора…

… Через неделю мы встретились снова. Алексей не спешил рассказывать про то, что происходит в компании. А я не торопила. Мы за чашечкой ароматного улуна вспоминали его деда. Алексей принес старые-престарые фотокарточки, на которых был коренастый, уверенный человек, в его глазах было спокойствие, на лбу в глубинах морщин пряталось какое-то тайное знание. Оно заставляло вглядываться в лицо этого человека из прошлого века… Внешность у деда была фактурная, историческая, мистическая.
— Необычный у вас дед… Сила в нем чувствуется особенная… — с интересом разглядывала пожелтевшие  карточки.
—    Смотрите, — и он положил передо мной свежую фотографию. На ней был он сам в своем кабинете. – Смотрите, это он…
На снимке за его спиной висел портрет деда. Это была увеличенная старая фотография:

— Это он – ледокол… Мой капитан. Мы с ним… Вот так живешь и ничего не знаешь про себя… Я и не знал, что он был моим капитаном все эти годы. Ведь это он научил меня чему-то очень важному еще тогда, в детстве – слышать сердцем, чтобы сохранять активность… чтобы не случилось… Неделю назад с вами вспомнил… — его глаза блеснули какой-то глубокой благодарностью к своему капитану… А компания как? – он потянулся к улуну в чашке, разглядывая прозрачную воду, сдобренную природными ароматами. Пригубил. — Все, как мы проговорили – было все, но я проложил свой путь через мерзлоту и льды и рад, как мальчишка. Мне есть что рассказать и передать своим детям. Слышать сердцем. У меня два парня уже почти выросли…

С уважением к Вам, Романова Елена.